Подзащитная пресса. Перебежками вдоль линии фронта

Как я собираюсь на работу? Как Арнольд Шварценеггер в фильме "Коммандо". Несколько пистолетов, три гранаты, тяжелый пулемет на плече, обязательно ножи, повязка на голове. Мажу лицо какой-то гадостью (для этого есть специальный баллончик), чтобы меня не было видно в зарослях петуний. До службы далеко, и трудностей придется преодолеть немало. Я журналист и пишу о том, как славно трудятся наши аграрии. При этом понимаю, что далеко не всем может понравиться очерк о династии комбайнеров или буднях знатной доярки. Вряд ли, конечно, за это побьют. Но государство правильно сделало, что предоставило мне дополнительные социальные гарантии и защиту.

Обычно я еду на своем авто в сопровождении кавалькады милицейских машинок с мигалками. Они весело снуют на протяжении пути, разгоняя все, что пытается ко мне приблизиться. Люди, собаки, мухи - всех в сторонку, дайте человеку проехать, не мешайте. Ведь от его слова, оброненного на сайт или страницу газеты, зависит будущее страны, состояние общества и демократии... Ладно, хватит юродствовать. Пока у нас не так.
От материальных благ, коими, возможно, наделят прессу за то, что избили Олега Кашина, никто не откажется. Вряд ли, конечно, но если станут давать квартиры и что-то приплачивать, возмущений не будет. Потому что действительно журналист - это певец происходящих в обществе процессов, глашатай модернизации, если хотите, его нужно беречь, а не бить по голове тяжелым тупым предметом. От этого он долго не может творить, и общество перестает получать от него установки на добро.
Почему бьют журналистов? Потому что они пишут о людях то, что эти люди не хотели бы о себе прочесть. И не хотели бы, чтобы это прочел еще кто-то. Как правило, речь идет о противоправных или некрасивых с моральной точки зрения поступках. За такие поступки человек запросто может лишиться своего места - в думе, правительстве, партии. Боится он этого потому, что места в думе, правительстве и партии как раз и позволяют ему совершать противоправные и некрасивые поступки. Про токаря дядю Толю никто не напишет, что он - коррупционер. А про чиновника напишут. Значит, по Жванецкому, что-то менять нужно все-таки в консерватории.
В связи с нападениями на журналистов заговорили о предоставлении им особого статуса. Выделить из толпы, обласкать. Дали по голове, преступника не нашли, значит, нужна компенсация. Стакан молока или право бесплатного проезда в общественном транспорте - не суть важно. Проедет по встречке, а гаишник ему только улыбнется. Сейчас он улыбается чиновнику, депутату, бандиту и коллеге. А будет еще журналисту. Переводя представителей СМИ в другую весовую категорию, государство в известной степени решает проблему. Наделяя его новым статусом, государство встраивает его в систему. Маячок такой для понимающих. Это не Иванов, Петров, Сидоров по своей инициативе решил написать так, выше смотри. Не задерживают у нас высоких чиновников без предварительного согласования, потому какие могут быть претензии к силовикам? Везите чемоданы, решайте свои вопросы, а мы простые исполнители. Так и журналист.
За что у нас бьют? За то, что человек своей деятельностью угрожает благополучию другого человека. А благополучие это в большинстве случаев гарантируется государством, причем совершенно не по делу. В свое время тогда еще депутат облдумы Юрий Зеленский внес прекрасное предложение о лишении народных избранников гигантских пенсий, которые им выплачиваются за то, что мы оказали им высокую честь представлять в думе наши интересы. Юрий Борисович сказал замечательную фразу о том, что труд депутата не столь тяжел, как труд шахтера. Потому и не за что платить большую пенсию. Поболтается человек в думе созыв, наговорит кучу глупостей, прославится восхвалениями фашиста или введением нормы о лишении коллеги слова и спустя несколько лет в качестве пенсии будет получать почти министерскую зарплату. Станет депутат цепляться за свое кресло? Не то слово. Рискнет "заказать" журналиста? Запросто. Как говорил Шерлок Холмс, за такой куш любой может начать рискованную игру.
Прокурора области убили. Бросили все силы на раскрытие убийства. Раскрыть это преступление - дело чести для сотрудников правоохранительных органов, заявляли генералы. А когда убивают слесаря, не надо бросать все силы? Раскрытие этого преступления для правоохранительных органов - не принципиальный вопрос? Почему прокурор, когда его останавливает гаишник, лезет не за правами, а за корочками? Да потому что закон ему это позволяет. Этот же закон позволяет ему въезжать на внедорожнике в дверь кафе и не нести никакой ответственности. А писать об этом со всеми подробностями - реально рисковать головой.
Выходит, нужно не выделять (защищать, вооружать) ту или иную категорию граждан, а наоборот - разоружать и уравнивать в правах с другими гражданами. (Вопрос - как это сделать. Депутата Госдумы от ЛДПР Ашота Егиазаряна всем прогрессивным человечеством лишали статуса неприкосновенности. Как кожу сдирали.) Проблемы в обществе начинаются, как только одну категорию граждан ставят выше, чем другую. Никакого конкурса не будет в прокуроры, если лишить их всех привилегий. Не будет желающих занять чиновничье кресло, если оно не принесет никаких дивидендов. Ни один подонок не пойдет в милицию (полицию), если там нечем будет поживиться. Стражам порядка нужна соцзащита, потому что они рискует жизнью, защищая нас? А я вот все чаще читаю о том, как кого-то избили в милиции, как милиционер крышевал что-то незаконное, как брал взятки и т.д. А еще у него пузо через ремень, потому случись что - никогда преступника не догонит.
Сегодня государство защищает и обеспечивает социальные гарантии тех, кто очень даже легко может без них обойтись. А вот на тех, кому соцгарантии действительно жизненно необходимы, денег не находится, приостанавливается действие законов, а с ними перестают выплачивать даже гроши. Поэтому надо так: милиционерам достаточно того, что им позволено садиться за руль пьяными, губернатору - преимущественное право проезда, судье - новую казенную шапку с кисточкой, журналисту: - да просто не мешать работать. Не надо нас помечать крестиком или ноликом, напоминать, что нельзя нас бить ногами. Это, между прочим, в Уголовном кодексе есть. Специальная такая статья, запрещающая бить журналистов ногами и обрезками трубы. Ужесточить наказание? То есть за милиционера давать три года, за журналиста - четыре? А врача отлупить дешевле? А за музейного работника вообще ничего не будет?
Очень мало примеров, когда занесение животного в Красную книгу спасало его от вымирания. Хотя плачут по уничтоженному зверьку из Красной книги сильнее, это да. Представляете, скажут, мы приравняли журналиста к сотрудникам правоохранительных органов, а его все равно побили. Какой цинизм! И по накатанной - шапки долой, скупая слеза, какого человека потеряли.
Не депутат Госдумы после очередного мордобоя должен собирать прессу и возмущаться случившимся. В идеале реагировать на избиение любого своего гражданина должно общество. Случилось что-то - и вот уже многотысячная толпа на улице. У нас этого не происходит во многом потому, что благодаря необоснованной госзащите отдельных категорий граждан общество очень четко делится на касты, профессиональные сообщества, кланы - хозяев жизни и хорьков. Понятно, что общество и не может быть однородным, но хотя бы основные реакции должны быть естественными. Вступил в дерьмо - скривился, выругался. Налетели двое на одного - побежал и вступился.
Однако заболтался. За мной броневик прислали. Поеду. Дома ждут.

Валерий Шпрем