Происшествие в Третьяковке: Саратовское музейное сообщество испытало шок

Людмила Леонидовна, как вы восприняли эту новость?
- Я узнала о краже поздним вечером и после это не смогла заснуть. Меня потрясли наглость и дерзость, с которыми было совершено это преступление. Все музейное сообщество испытало шок. Конечно, в истории отечественных и зарубежных музеев были разные ситуации. И кинематограф нам время от времени преподносит истории, но речь чаще всего идет о сложных схемах проникновения к ценностям. А здесь было столько цинизма...

А ведь способ совершения преступления у всех на виду старый, как мир.
- При этом психологически он самый простой. Используется эффект неожиданности, осознание происшедшего происходит не в первую минуту. В Третьяковской галерее очень большой штат сотрудников и, может быть, не все друг друга знают в лицо. Да и доверчивые мы все-таки люди. Наверное, тот смотритель, который был поблизости, и не сомневался, что это коллега, свой человек.

Скажите, а были ли за историю Радищевского музея кражи, порчи произведений искусства или попытки к этому?
- Бог нас миловал. Где-то в послевоенные годы не смогли найти  подаренный музею сервиз советского производства. Было заведено уголовное дело. Но большой ценности он не представлял, его так и не нашли.

А где записаны требования к охранным музейным системам?
- У нас есть инструкция по учету и хранению музейных ценностей. Она была издана еще в советское время. Но мы ждем новый регламент. Разработку этого законопроекта инициировало федеральное министерство культуры и вскоре он будет принят. В этом регламенте будут прописаны и требования к уровню технического оснащения музейных помещений. Ведь к сегодняшнему дню многое изменилось. В том числе, появились технические новшества в средствах охраны и защиты. Детали их лучше не обсуждать публично.

А зависит ли уровень охранных систем от статуса музея?
- Отношение к соблюдению мер безопасности во всех государственных музеях одинаковый. Все зависит от финансовых возможностей. В Радищевском музее хранятся особо ценные произведения искусства, и исполняются все необходимые требования защиты. 

Радищевский музей может инициировать установку каких-то новых систем?
- Да. Надо сказать, что если нам требуется установка каких-то новых видеокамер или других цифровых систем, то министерство культуры всегда идет навстречу. Мы подаем заявку, и она удовлетворяется.

Но меры безопасности не ограничиваются установкой технических средств защиты. Существуют и ограничения для посетителей. И они, к слову, не очень нравятся нашим гостям. Например, нельзя заходить в залы с большими сумками, рюкзаками. Когда мы просим сдать их в камеру хранения, это вызывает раздражение, и нам говорят, что мы ущемляем права граждан на доступ к музейным ценностям. А кто-то уверяет, что в сумках находятся особо ценные вещи, и они за них опасаются, хотя музей находится под круглосуточной охраной. Мы не разрешаем провозить в залы детские коляски, и это тоже вызывает раздражение.
Ко всему прочему, мы должны быть защищены не только от краж, но и от повреждений предметов искусства. Поэтому запрещаем осматривать экспозиции с острыми предметами, например, с зонтиками. Ведь можно ненарочно, невольно повредить музейный экспонат, а потом придется выплачивать ущерб. Но посетители довольно часто пишут жалобы, а нам приходится вежливо отписываться, извиняться. Но музей благодарен тем гостям, которые с понимание относятся к правилам посещения музея.

Вы говорили, что были шокированы происшествием в Третьяковской галерее. Но уже прошло два дня. Звучат различные версии..
- Я следила за обсуждениями. И больше всего меня огорчила реакция общества на дерзкую кражу. Я не увидела и тени сожаления по поводу того, что это вообще могло случиться, и мы могли потерять эту картину. Все только смаковали подробности, особенно, о работе сотрудников Третьяковской галереи. При этом я на 100% уверена, мы с ними постоянно сотрудничаем, что у них четко налажена организация. Но человеческий фактор никто не отменял. Вероятно, после этой истории, надо будет думать о контроле на выходе. Это могут быть установки по аналогии с теми, что используются в аэропортах. Но посмотрите, какие потоки людей идут в Третьяковскую галерею. 

Вы ведь были на той выставке?
- Да, я была там в ноябре сразу после открытия. На выставке представлена и картина из нашего музея, поэтому мне хотелось посмотреть, как это выглядит в контексте. Но я не смогла к ней подойти, такое большое число посетителей находилось в зале. Я даже не вижу смысла ходить в таком случае в музей. Потому что нет никакой возможности остановиться, постоять и посмотреть на работы. Я не хочу никого обидеть, но это похоже на моду. Ведь об осмыслении, эмоциональном восприятии, впечатлении после такого посещения говорить сложно. 

Скажите, а какие технические средства защиты, по вашему мнению, могут стать самыми эффективными в ближайшее время?
- Трудно сказать. В художественных фильмах нам рассказывают и о лазерных лучах, и о бронированной защите, и даже о водных преградах к произведению искусства. Но чтобы ни придумал один человек, другой всегда может придумать то, как это можно обойти. 

А смотрители музея ориентированы на злоумышленников во время работы? 
- Они прекрасно знают то, что делать посетителям можно, а что нельзя. К слову, несколько лет назад была тенденция, когда рекомендовалось переходить на электронное обслуживание музеев. И многие музеи сокращали отряд смотрителей. Слава богу, мы этого не сделали и имеем возможность привлечь к работе на выставках столько людей, чтобы за каждым участком был закреплен смотритель. Ведь, они, по сути, главные люди. Они всегда в зале, к ним все вопросы, все хорошие отзывы и все претензии.

Порой посетители неожиданно реагируют на картины. Почему так бывает?
- Это еще раз подтверждает то, что перед нами, действительно, произведение искусства. Осознаем мы или нет, она сильно воздействует на наши органы чувств. 

Никогда не понимала, зачем совершаются кражи шедевров. Ведь их нельзя продать. 
- Это тщеславие. Наверное, все делается ради мысли, что я это имею. И страсть к коллекционированию. Скорее всего, есть и какой-то черный рынок, где можно друг другу что-то продавать в тайне. Но я с этим миром не знакома, не знаю.

Директор Третьяковской галереи в своих комментариях говорила, что музеи становятся все более открытыми и эта открытость множит риски. Значит, музеи должны постоянно усиливать меры безопасности?  
- Был еще один весомый комментарий. Советник президента по культуре Владимир Толстой, бывший директор "Ясной поляны", который прекрасно знает все эти вопросы, сказал, что оснащение всех музеев по последнему слову техники потребует от государства неподъемных денег. Ведь нет неценных артефактов исторической памяти. Нельзя сравнивать произведения, например, Репина и экспонаты в краеведческом музее какого-нибудь маленького городка, ценные для исторической коллективной памяти этой местности. И их безвозвратная утрата отрежет какой-то кусочек эмоционального представления о том, что было. 

Как тогда быть?
- Следить за тем, чтобы были исправны все те охранные системы, которые уже установлены. И учитывать человеческий фактор. Быть бдительными, пунктуальными, добросовестными. Но не перешагивать ту зыбкую грань, когда ничего нельзя. Это очень сложно. При этом необходимо больше рассказывать в прессе о работе музеев, чтобы не обесценивалось то культурное достояние, которое мы имеем. Сегодня интерес вызывают происшествия, а о выставках, мастер-классах почти не сообщается.
Я уверена, что если журналисты будут активнее взаимодействовать с музеями, то мы сможем побороться за возобновление трепетного отношения к этому храму искусства, где собрано наше общее культурное достояние.