Провинциальные истории. Трагедия на костемольном заводе

Обрушение

До конца рабочего дня оставалось 10-15 минут. Работники костемольного завода, женщины, девушки и подростки, привычно поднимали на носилках кости по устроенным вдоль заводской стены лесам и вываливали их на территорию завода в общую кучу высотой почти со стену. Неожиданно раздался ужасный треск, и стена под давлением костей рухнула на работающих.

На место трагедии сбежался народ. Люди в ужасе стали разгребать завалы. Когда появились управляющий заводом Н.Т. Кучерявый и его помощник С.Н. Шер, они едва их не растерзали. Вступился "общественный" врач Абрам Григорьевич Кассиль (отец будущего популярного детского писателя Льва Кассиля) и фельдшер, которые первыми стали оказывать помощь пострадавшим.

А.Г. Кассиль, engels-city.ru

"Смешалось всё: кирпичи, зловонные кости животных, людская кровь, осколки досок и брёвен, искалеченные люди и трупы задавленных работниц, – писал корреспондент "Саратовского листка". – Дети, ждавшие дома матерей, услыхали о гибели людей на заводе, прибежали на место катастрофы с надеждой, что, может быть, ещё матери их живы.

– Мама! Мама! – неслись над рухнувшей горой костей и кирпича детские голоса.

– Иди, мама! Где ты? Скорее!

А бедных матерей вытаскивали из-под обвала, окровавленных несли к ближайшему болоту, обмывали кровь и везли в больницу. За телегами, в которых перевозили раненых и убитых, те же детишки, перегоняя друг друга, с грязными лицами от пыли и потоков слёз, бежали, спотыкаясь на кочках и попадая под ноги взрослым".

Впоследствии подсчитали: 9 женщин погибло, 41 попала в больницу с ранениями различной степени тяжести; ещё один человек, приказчик завода Тихонов госпитализирован со сломанной ногой. Жертв могло бы быть и больше – работницы задохнулись бы под завалами, но помощь подоспела вовремя. На расчистке работало до двух тысяч человек, и многие из них совершенно бескорыстно.

В последний путь

Погибших женщин хоронили на следующий день: семь женщин – вместе, двух – отдельно, по-семейному, как захотели родственники. На похороны каждой завод выделил по 30 рублей. Пока семь гробов несли к Троицкой церкви в сопровождении хора певчих и священника Ливанова, к процессии присоединилось несколько тысяч человек. Их охраняли усиленный наряд полиции и отряд конных стражников с ружьями за плечами. Они едва сдерживали народ, который пытался прорваться в храм.

Все семь гробов, покрытые кисеёй, поставили в ряд перед алтарём. Во время отпевания свеча упала на один из них. Загорелась кисея. Чтобы огонь не перекинулся на одежду покойниц, какой-то мужчина сорвал горевшую кисею с гроба. С задних рядов увидели взметнувшийся столб огня. Началась паника. Часть народа бросилась к главным дверям. Некоторые в суете упали. Раздались крики растаптываемых женщин. Всё могло бы закончиться плачевно, если бы не нашлись среди людей трезвые головы, которые убедили паникёров, что огонь потушен – опасности нет. Народ успокоился. Обошлось без серьёзных травм. Упавшие поднялись. Отпевание продолжилось.

На кладбище к семи гробам присоединилось ещё два, и все они были опущены в общую могилу "под душу раздирающие крики и вопли детей, матерей и сестёр". Стражники и урядники "усердно успокаивали бившихся в отчаянии женщин", а мужья, братья и взрослые сыновья последних "сурово отирали рукавами рубах и пиджаков свои слёзы, держа на руках осиротевших детей".

Самой младшей из погибших было 17 лет, самой старшей – 52 года.

Работницы костемольного завода, 1920-е гг., oldsaratov.ru

Ради наживы

Завод принадлежал Санкт-Петербургскому акционерному обществу костеобжигательных заводов. От имени его правления в заводскую администрацию пришла телеграмма:

"До крайности потрясены случившимся несчастьем. Просим передать наше глубокое и искреннее соболезнование. Примите самые широкие меры для лечения и удобства раненых…

Завод временно остановите, продолжая выплачивать жалование рабочим. Наконец, правление желает обеспечить оставшиеся семьи и ждёт ваших подробных сведений и списка пострадавших и указания о состоянии их здоровья…"

Правление даже обязало администрацию завода возложить венки на могилы погибших. Однако никто из заводских чиновников на похороны не пришёл: по всей видимости, боялись народного гнева.

Для расследования катастрофы была создана комиссия, в состав которой вошли исполняющий обязанности прокурора Саратовского окружного суда В.И. Поспелов, Самарский (Покровск являлся слободой Новоузенского уезда Самарской губернии) фабричный инспектор Фейгель, Самарский губернский инженер Шимановский, старший советник Самарского губернского правления Крыжановский и другие. Выяснилось, что незадолго до катастрофы рабочие предупреждали Кучерявого: в стене появилась трещина, она вот-вот развалится и не стоит сваливать кости близко к верхней её части, – но тот и слушать не стал:

"– Набивай! – был приказ управляющего, не желавшего слушать советов. – Расчёта не получите! – угрожал он работницам, когда они, боясь быть раздавленными, хотели прекратить работы раньше" ("Саратовский листок").

Комиссия, дотошно изучив все обстоятельства, объявила виновником катастрофы Кучерявого. Его должны были отправить под арест до суда, но он, при поддержке своего петербургского начальства, откупился, внеся залог в 25 тысяч рублей, а через месяц и вовсе скрылся. Правлением акционерного общества на его место был прислан другой человек.

Откупились

Семьям погибших, в рамках мирового соглашения, были положены компенсации. Самую большую, в 752 рубля 52 копейки, получил отец троих осиротевших детей. Родственникам остальных восьми погибших насчитали от 217 до 700. По сравнению с ежедневным заработком работниц завода в 40 копеек, сумма кажется внушительной. Но если учесть, что виновник катастрофы Кучерявый получал 12 тыс. в год, это мизер. Кстати, именно он, как представитель Санкт-Петербургского Общества фабрикантов для взаимного страхования рабочих и служащих, определял величину страховых выплат. Не случайно некоторые из родственников не согласились пойти на мировую и решились с акционерным обществом судиться. Но чем дело кончилось, неизвестно.

Костемольный завод в 1920-е гг., oldsaratov.ru

Как с гуся вода

Между тем, завод уже давно беспокоил покровскую общественность. Горы костей, лежащие в нескольких местах на его территории, зимой покрывались снегом, а летом гнили на солнце, распространяя зловоние на всю округу. При этом часть костей, по сведениям корреспондента "Саратовского листка", в миллионы пудов складировалась в околослободском Банном озере. Об этом саратовские газеты писали неоднократно. Одна из заметок так взбесила Кучерявого, что он потребовал от Покровской санитарной комиссии, членом которой он состоял (?!), выдать ему документ о прекрасном санитарном состоянии завода, чтобы засудить "зарвавшегося" журналиста. Документ не выдали, и костемольный продолжал отравлять природу и работниц, которые дышали костной пылью. Катастрофа на его руководство тоже никак не повлияла.

P.S. Завод работал и в первые годы Советской власти. Только он уже был государственным. А в 1939 г. введен в эксплуатацию новый костемольный завод, построенный на новом месте – на Щуровой горе. Он выпускал сухой плиточный клей, кормовую муку и азотистые удобрения. Впоследствии завод стал называться клеевым.