Отпустить рубль. Экономика требует "хирургического вмешательства"

Неудивительно, что процентные ставки остаются высокими, а кредиты - малодоступными. Экономический рост замедляется: 12 декабря заместитель министра экономического развития Андрей Клепач объявил о начале рецессии в стране, и данные о динамике промышленного производства в ноябре (снижение на 8,7% в годовом выражении) это подтверждают. Если это так, то мы имеем наглядное свидетельство неэффективности экономической политики российского правительства в последние год-два (она немногим лучше и сейчас). Несмотря на масштабные вливания бюджетных средств в государственные корпорации в конце 2007 года и щедрое расходование бюджетных средств на протяжении 2008, сохранить высокие темпы роста, по всей видимости, не удастся. В прошлом мы неоднократно говорили о том, что экономический рост эти бюджетные вливания стимулировали слабо, зато инфляцию ускоряли весьма ощутимо. Использование золотовалютных резервов для поддержания рубля после того, как рубли "вбрасывались" в систему под отрицательные в реальном выражении процентные ставки, - очередная иллюстрация близорукости текущей экономической политики. Макроэкономическая стабильность утрачена, и то, что рейтинговые агентства либо уже понизили суверенный рейтинг России (как S&P), либо вскоре это сделают (Moody's), едва ли следует считать неожиданностью. Экономическая политика (но пока не сама экономика) оказалась слишком негибкой и неэффективной, чтобы адекватно отреагировать на изменение внешних условий.
Впрочем, не только российское руководство заслужило обвинения в отсутствии правильной реакции на текущие проблемы. Власти других стран пока то же не сумели ощутимо помочь ни своим экономикам, ни финансовым рынкам. Несмотря на массовое понижение ставок и "вливания" ликвидности в последние 15 месяцев, рост мировой экономики продолжает замедляться, а рынкам все еще не хватает сил для подъема. Инвесторы, как и прежде, либо "выходят в деньги", либо покупают КО США - доходность которых близится к нулю, - а кредиты по-прежнему малодоступны и дороги.
В то время как экономика многих государств вошла в рецессию или стоит на ее грани, экономическая политика по всему миру становится все более популистской. Достаточно вспомнить финансовую поддержку, которую правительство США оказало финансовому сектору, ипотечным агентствам и даже домохозяйствам (последним в виде возврата налогов), и обратить внимание на нынешнюю дискуссию о том, как спасать американские автозаводы. Слишком большая часть экономики ожидает помощи государства - ситуация все более напоминает российскую.
Действия властей пока не помогли восстановить доверие, но все ожидают новых щедрот. Правительства же в ответ настаивают на необходимости более жесткого регулирования, но такой путь едва ли решит текущие макроэкономические и финансовые проблемы. Дело в том, что они возникли вовсе не от недостатка регулирования, скорее наоборот: сами регуляторы ухудшили макроэкономическую ситуацию во всем мире, с 2002 года проводя все более популистскую политику. Рост дефицита национальных бюджетов и низкие процентные ставки (в какой-то момент ставшие отрицательным в реальном выражении) обусловили искусственный рост спроса, снизили склонность к сбережениям и стимулировали избыточные заимствования - это и вызвало все те проблемы, которые мы видим сегодня. Дешевые и доступные деньги всегда побуждают экономических агентов идти на избыточный и неоправданный риск, и в экономике образуются дисбалансы, устранить которые весьма непросто. Сейчас мы видим явную тенденцию к тому, чтобы лечить нынешние финансовые и экономические недуги популистскими средствами - вливая в экономику все новые деньги, увеличивая расходы бюджета и т. п.
Показательно, что результаты прошедшего в середине ноября Вашингтонского саммита лидеров "большой двадцатки", на котором планировалось выработать единую программу действий, вызвали если не разочарование, то по меньшей мере неоднозначную реакцию экспертов. С одной стороны, участники встречи говорили о необходимости скоординированных действий - например, в области макроэкономической политики и регулирования финансовых институтов, что вполне естественно в эпоху глобализации. С другой стороны, они признавали, что каждая страна вправе учитывать свои особенности в выборе той или иной макроэкономической политики. По иронии судьбы именно последнее - беспрецедентное ослабление макроэкономической политики в США после событий сентября 2001 года - и создало условия, в которых частные финансовые институты на фоне беспрецедентного снижения процентных ставок не избежали искушения воспользоваться этим и пойти на избыточные риски. Таким образом, именно регуляторы создали макроэкономическую среду, в которой рискованные вложения только приветствуются, - чем "дешевле" удается получить кредитные ресурсы, тем быстрее финансовые институты (по логике вещей) должны перераспределять эти средства по экономике, "раздувая" внутренний спрос.
Частный финансовый сектор просто отреагировал на макроэкономический популизм созданием новых, более сложных финансовых инструментов, призванных диверсифицировать - но не уменьшить - растущие риски. Сейчас лидеры "большой двадцатки" признают, что рынки производных инструментов должны стать прозрачнее, а регулировать работу частных финансовых институтов нужно жестче. Возможно, так оно и есть, а сожаление вызывает лишь то, что регулировать будут те же регуляторы, которые изначально исказили систему и сейчас своими популистскими действиями лишь способствуют усилению дисбалансов в уверенности, что подобное можно лечить подобным.
Однако современная экономика, судя по всему, нуждается не в гомеопатическом лечении, а в серьезном хирургическом вмешательстве. Едва ли ей пойдет на пользу более жесткое и всеобъемлющее регулирование: никто не может гарантировать, что регуляторы будут достаточно компетентны, чтобы управлять финансовыми рынками в столь искаженных (ими же самими) условиях. Разумнее было бы сначала восстановить более нормальную макроэкономическую среду, прежде всего ликвидировав отрицательные в реальном выражении процентные ставки и избыточные дефициты бюджетов. После этого от регуляторов, скорее всего, потребуется меньше усилий.
Россия не исключение: власти явно обещают больше, чем могут сделать, и часто предлагают то, в чем экономика вообще не нуждается. Как мы уже отмечали в предыдущих обзорах, главный вопрос внутренней экономической политики сейчас не в том, на каком уровне и как долго ЦБ нужно будет поддерживать рубль (и сколько резервов на это можно потратить), а в том, как обеспечить экономический рост и сделать его менее зависимым от цен на нефть.
В прошлом российская экономика росла, когда баррель нефти стоил 50, 40 и даже 20 долларов. Только обменный курс был тогда другим. Сегодня же жесткая политика регулируемого валютного курса мешает росту, что неудивительно. В последнем выпуске "Экономики России" мы писали, что приток дешевых денег в страну прекратился, и отечественные предприятия недостаточно конкурентоспособны при текущем обменном курсе. Более того, мы не уверены в том, что российские власти знают, на каком уровне должен стабилизироваться курс рубля, т. е. где та точка равновесия, по достижении которой возобновятся денежные потоки между банками, частными лицами и компаниями и продолжится экономический рост.
Сейчас деньги не циркулируют, а население и другие экономические агенты продолжают накапливать валюту - явное свидетельство того, что при цене нефти в 40 долларов за баррель нынешний обменный курс неадекватен. Мы по-прежнему считаем, что российской экономике нужен переход к плавающему курсу рубля и положительным в реальном выражении процентным ставкам (подробнее см. декабрьский выпуск "Экономики России"), и чем скорее он произойдет, тем лучше, поскольку в этом случае быстрее заработает механизм импортозамещения.
Если власти решатся перейти к плавающему курсу рубля, то просто потеряют смысл столь беспокоящие всех вопросы, как "Что случится со счетом текущих операций, если цена нефти останется на уровне в 30 долларов за баррель?", "При какой цене на нефть счет текущих операций останется бездефицитным?" или "Каким будет экономический рост России в 2009 году?". Простых ответов на них все равно нет, т. к. нужно учитывать слишком много других переменных. Мы считаем, что экономическая политика России должна быть нацелена на то, чтобы при любой цене нефти (даже 30 долларов за баррель) обеспечить положительное сальдо счета текущих операций, достаточное для обслуживания внешнего долга в 2009 году (предстоит выплатить около 100 млрд долларов) при минимальном расходовании золотовалютных резервов.
Ведь сокращение резервов означает демонетизацию экономики, что, в свою очередь, искажает денежные рынки и препятствует экономическому росту. Кроме того, нужно избежать бюджетного дефицита: в условиях низкой монетизации экономики государству лучше воздержаться от заимствований, поскольку доступных заемных средств немного, а частному сектору они нужнее.
Как показал опыт последних лет, при отрицательном сальдо счета текущих операций российская экономика еще не смогла продемонстрировать способность расти не просто быстро, но расти вообще, и едва ли ситуация переменится в ближайшем будущем. Вместе с тем плавающий, т. е. более слабый при низких ценах на нефть рубль и положительные в реальном выражении процентные ставки - это именно то, что может решить текущие проблемы страны, обеспечить экономический рост и стабилизировать бюджет и платежный баланс. Правительство пока не готово отпустить рубль, но мы считаем, что это лишь вопрос времени. Сокращение резервов или начало экономического спада рано или поздно заставят вернуться к этому вопросу: российская экономика, как и мировая, тоже нуждается в хирургии, а не в гомеопатии.

Евгений Гавриленков, главный экономист компании Тройка Диалог

Добавить в избранные источники Яндекс.Новости и Google Новости