Как бы право, как бы защитники. Власть и свободный элемент

Очередной серьезный диагноз поставили российскому правозащитному движению обозреватели "Новых известий". По мнению издания, "многие правозащитные организации, зарегистрированные в России, на самом деле не оказывают людям никакой помощи". Авторы материала считают, что их создают чиновники для того, чтобы потратить бюджетные средства. Причем таких НКО становится все больше и, судя по всему, подобная практика в ближайшее время будет только расширяться.
Лидеры саратовских правозащитных общественных объединений появление фиктивных организаций в числе основных проблем движения не называют. Местное правозащитное сообщество обвиняется в слабой реакции на события, разобщенности и излишней внутренней конкурентной борьбе.

Сложности определения

Уполномоченный по правам человека в Саратовской области Нина Лукашова в своем комментарии не стала отрицать изложенные в "Новых известиях" факты: "Фиктивные НКО, которые демонстрируют деятельность, и просто существуют за счет распределения бюджетных средств губительны для гражданского общества, да это вообще аморально". Омбудсвумен отметила, что в основном сталкивается "с теми НКО, которые реально работают". Имидж этих организаций "заработан многолетним кропотливым трудом, лидеры бескорыстно помогают людям". "Лидеры правозащитных организаций, эксперты должны придавать подобные факты огласке, - говорит Нина Лукашова. - Только благодаря совместным действиям и гласности, возможно решение подобных проблем".
Между тем, представители саратовских правозащитных общественных организаций не называют в числе основных проблем движения клонирование мнимых коллег. Во всяком случае тех организаций, которые создаются исключительно для пиара политиков или для транзита бюджетных средств.
О пересечении сфер власти и правозащитного сообщества говорила в своем комментарии председатель Саратовского областного Союза солдатских матерей Лидия Свиридова: "В региональном правозащитном движении широко известны всего 3 организации - центр "Солидарность", который признан не только в области, но и в стране и за ее пределами. Союз солдатских матерей и на третьем месте - общественная организация "Щит потребителя". Другие организации возникали, меняли руководителей, свои цели и задачи и в конце концов тихо легли под власть. Правозащитник подписывает себе приговор, по которому он может взаимодействовать с властью, но не сотрудничать с ней. Если сегодня ты принял от власти оргтехнику, зарплату или премию, то завтра это станет помехой в объективном ведении дел, будет мешать защите граждан. Да, деятельность правозащитных организаций направлена на защиту граждан от власти, от чиновников, сотрудников милиции, военкоматов, армейского начальства и так было всегда".
По мнению председателя Ассоциации "Партнерство для развития", члена общественной палаты Ольги Пицуновой, региональное правозащитное сообщество выглядит довольно слабым. Вместе с тем собеседница указывает на сложности определения правозащитной организации. "У нас есть объединения, для которых правозащитная деятельность является лишь одной из сфер деятельности. При этом часть организаций защищают отдельные права граждан. Мы, например, защищаем экологические права - являемся ли мы правозащитной организацией? Другие организации защищают права детей, права потребителей, права инвалидов, чернобыльцев и пр. Но даже если все организации считать участниками движения, численность их окажется небольшой".
Подтверждение тому, что в сфере реальной общественной правозащиты отсутствуют впечатляющие цифры приводится в комментарии председателя саратовского областного общественного учреждения "Щит потребителя" Александра Журбина. "В регионе зарегистрировано более 3 тыс. общественных организаций, в уставе 70-ти из них речь идет о о защите прав потребителя. В судебных заседаниях и других серьезных мероприятиях участвуют представители 5-6. Где находятся и чем занимаются остальные - одному богу известно. Многие из тех 70-ти под маркой защиты прав потребителей занимаются вымогательством". Собеседник также детализировал принцип определения границ движения: "Под правозащитниками у нас часто понимают нечто направленное на политические лозунги. Я людей этих не осуждаю, но обращаю внимание, что правозащитное движение гораздо шире. В принципе, все политические партии обязаны заниматься правовой защитой и в той или иной степени могут быть отнесены к правозащитным организациям. Но это для них не самое главное, хотя провозглашают, конечно, все. В целом движение правозащитных организаций - это движение общественных объединений".
Председатель правозащитного центра "Солидарность" Александр Никитин говорит: "В то время, когда пост уполномоченного по правам человека занимал Александр Ландо, я мог без труда перечислить организации, которые считают себя правозащитными - в рамках общественного совета действовала правозащитная группа, этому уделялось серьезное внимание. На сегодняшний день мне известно 11 правозащитных организаций, которые публично заявили о том, что таковыми являются. По крайней мере, в названии организаций присутствует слово "правозащитная". Самоидентификация организаций не закреплена и не общепризнана". Александр Никитин считает, что для правозащитной организации характерно реагирование на факт нарушения прав человека и законности не зависимо от того, к какой социальной группе это относится и от какого органа исходит (за исключением случаев, когда нарушение допускаются общественными и коммерческими организациями и отдельными гражданами).
Александр Ландо же о тонкостях вопроса сказал: "Мы начинаем теряться в терминологии, а я говорю по сути. Разве не является правозащитной деятельностью борьба за трезвое общество, которую ведет Наталья Королькова? Она же не делает это конъюнктурно. Но тех людей, которые активно работают и болеют за дело не так много - это 20-30 человек, которые давно заняли эту нишу. Возьмите председателя фонд защиты прав вкладчиков и акционеров Валентину Богданову. Кто кроме нее делает это эффективно?"
Между тем, по мнению Лидии Свиридовой, некоторые сферы деятельности организаций пока остаются вне правозащитной работы: "Это сфера защиты прав подростков, в частности, взаимодействие подростков с сотрудниками милиции. Сколько бы мы ни говорили о соблюдении прав детей в закрытых учреждениях, в саратовской области эта тема совершено открыта. Что касается уполномоченного по правам человека, я даже рассматривать эту структуру, как защищающую права людей в той сфере, куда надо бросаться - права детей в закрытых детских учреждениях, не хочу". Ольга Пицунова считает пассивной работу общественных правозащитников в сфере защиты прав пациентов, трудовых прав и прав общественных организаций.
Александр Никитин на это отвечает: "Говорить о том, что правозащитники должны закрыть все направления, неверно. Я считаю, что правозащитники выбирают главные направления. Для меня сегодня есть 3 главных направления. Первое - это ксенофобия, потому что рост религиозной национальной, идеологической нетерпимости растет. Второе - информационная свобода. Третье - деятельность правоохранительных органов".

Общественные защитники отменяются

Не так давно министр юстиции Александр Коновалов выступил с предложением о запрете гражданам не имеющим адвокатского статуса представлять в суде интересы других граждан. Надо ли отмечать, что российские общественные правозащитники резко критикуют эту инициативу, указывают на нарушение Конституции.
Ольга Пицунова: "Это плохо. Это ограничит право граждан на защиту. Не все имеют возможность обратиться к адвокатам. И вряд ли адвокаты возьмутся за дела, которые не приносят прибыли. Общественный же правозащитник отстаивает в первую очередь общественные интересы. Это предложение - очередной шаг к американизации общества, но я не считаю, что это правильное предложение. Я вижу две причины - есть сферы, которые делят правозащитники и адвокаты. И вторая - это стремление ограничить правозащитную деятельность в системе исполнения наказаний. В любом случае это ограничение прав общественных объединений".
Александр Журбин: "Чувствуется, что общественные объединения сильно допекли власти. Прямо это никто не скажет. Запрет вводится якобы для повышения качества юридической помощи. Но это значит полностью девальвировать все то что есть и фактически поставить непреодолимое препятствие для развитие общественных объединений. Нам станется мониторить ситуацию и писать жалобы. А ведь мы нередко были первыми в тех процессах, которые потом тиражировали адвокаты. Дело в том, что адвокатскими палатами можно манипулировать. Оказывать же давление на общественные объединения невозможно".
Александр Никитин: "Я к таким инициативам отношусь спокойно. Это пройдет. Это воплотится только в том случае, если общество по своим представлениям о правовой системе согласно видеть ее на феодальном уровне. И помешать здесь невозможно. Адвокаты правильно говорят - прокуратура приватизировала прокурорский надзор, милиция - охрану общественного порядка, судьи - правосудие. А мы приватизируем правовую помощь. Общественные правозащитники - это лишний свободный, неуправляемый элемент".
Александр Ландо: "Это спорный момент. К сожалению, и уполномоченных по правам человека лишили прав обращать внимания на негативные моменты. Это мировая практика. Но институты общественного защитника и общественного обвинителя были неплохими. Это вопрос, который общество должно обсуждать".

Индивидуальное правоискательство

Большинство экспертов весьма пессимистично оценивают дальнейшую судьбу общественных правозащитных организаций. Ольга Пицунова: "Я не вижу перспектив для развития широкого общественного движения. Мы видим подъем социальной активности граждан во многих регионах, но в Саратове этого нет. Здесь неактивные, растерянные люди, которые не верят, что в этой ситуации можно что-либо изменить. Сейчас пока не самое лучшее время и для развития общественного движения. Ресурсов-то нет. Выжили только те организации, которые смогли выстоять в этих условиях. Рассчитывать на господдержку особо не приходится. Даже инициированный президентом закон вряд ли коснется именно правозащитного движения. Скорее всего, в рамках некоммерческого сектора будут продвигаться другие направления и организации, в том числе автономные учреждения (АУ), в разряд которых перейдут все школы, больницы и музеи. А для общественных объединений основным критерием предоставления господдержки станет лояльность. В общем, правозащитникам придется, как всегда, рассчитывать только на себя". Вместе с тем, Ольга Пицунова говорит о довольно высокой потребности в деятельности общественных правозащитников. Александр Никитин в этим несогласен: 'Потребность общества серьезно снизилась, потому что возникли теневые рычаги решения проблем. Все знают, что надо заплатить. И только тогда, когда этой системе невозможно противостоять, появляются заявления о нарушении прав. У нас индивидуальное правдоискательство'. Те, кто мог оставить правозащитную деятельностью, продолжает собеседник, без надежды на гранты и признание сделали это. В 2003 году в стране было две с половиной тысячи правозащитных организаций, сегодня не больше 400. Лидер "Солидарности" признается, что 70% от объема всей деятельности организации направлено на обеспечение жизнедеятельности - оказание платных услуг. "Никакого будущего этого движения я не вижу. Будущее возникает тогда, когда есть общественный заказ". Основными явлениями нынешнего состояния, по мнению Александра Никитина, является создание общественной палаты с ее принципами формирования и работы - это отбросило движение на 10-15 лет назад и отсутствие реакции властей на заявления правозащитников. "Не происходит самого главного - власть не корректирует свою деятельность".
Куда более оптимистичные прогнозы делает Лидия Свиридова: "Предпосылки к тому, что движение будет развиваться есть. Когда мне было 36 лет, я поняла, что прожила в состоянии поклона. И я выпрямилась, вместе со мной выпрямились другие. Сейчас нарушение прав со стороны властей настолько масштабно, что в течении ближайших 3-5 лет появится очень много людей, которые захотят выпрямиться и сказать "я имею право". Возможно, они объединяться в группы, возможно, каждый группу создаст. Но правозащитное движение выйдет на тот уровень, на котором оно было в 93 году". Нынешними проблемами движения, по мнению Лидии Свиридовой, являются внутренняя конкурентная борьба: "У нас в правозащитном движении характерная черта - зависть к успехам, профессионализму".
Александр Ландо обвиняет правозащитное движение в разобщенности и слабой реакции на события: "Необходима моментальная реакция на события в обществе. В расследовании убийства прокурора области до сих пор не поставлена точка и мне непонятно молчание членов общественной палаты. Когда правительство вмешивается и дает указания, а правозащитники их выполняют, возникает вопрос - настоящие ли они правозащитники. Есть люди, которые навешивают на себя ярлык правозащитника, но преследуют узко ведомственные, политические, а подчас и личные интересы. Деятельность правозащитников сродни журналисткой - видеть проблемные моменты и обращать на них внимание или поддерживать позицию прессы". Прогноз облдепа можно отнести к оптимистичным: "Сегодня есть соответствующая нормативная база. Есть государственная поддержка в виде грантов. Необходимо, чтобы их распределение было прозрачным, понятным, объективным, не по принципу, кто ближе к власти. Важно, чтобы в составе общественной палаты присутствовали активные правозащитники. Это хороший институт, чтобы там ни говорили".
Уполномоченный по правам человека в Саратовской области Нина Лукашова на вопросы об особенностях, проблемах регионального правозащитного движения не ответила.

Владимир Ворох