Спектакль "18+" в театре драмы. "Класс Бенто Бончева"

Пьесу "Класс Бенто Бончева" написал актуальный молодой драматург Максим Курочкин. Его герои живут в будущем, где побеждены все проблемы — чиновники больше не "пилят" казну, из крана течет вода, исцеляющая от всех недугов, хищные животные одомашнены и играют с маленькими детьми. Детей, кстати, можно родить 150 способами. Причем, самый естественный исключается сразу же. Новый мир очень похож на Советский Союз — секса там тоже нет.

Единственным, кто отстаивает версию том, что раньше люди каким-то нетривиальным образом делали детей, является профессор Тирс (Игорь Баголей). "Во времена моей юности заниматься сексом было престижно. Это же действительно было так, я помню!", - возмущается он и пытается доказать всем вокруг, что половое влечение, и, больше того, любовь когда-то были на земле. Его студент Бенто Бончев (Александр Фильянов) из поклонника теории постепенно превращается в ее ярого критика. Предки не могли быть настолько примитивными, уверен он. Ну, представьте сами хотя бы поцелуй. Что-что? Язык другого человека у тебя во рту? Это же невозможно. А, если и возможно, то только в качестве извращения или психического расстройства.

Атмосфера вокруг поддерживает отрицание Бенто. Самые известные герои-любовники прошлого, пожилые супруги Френк (Григорий Аредаков) и Эмма (Вера Феоктистова) живут на доходы от съемок на ТВ, демонстрируя те самые поцелуи. На самом деле "старики-разбойники" всех обманывают, и даже не могут вспомнить, что такое ревность. Кажется, "что-то негативное".

Половых различий, а тем более стеснения, у новых людей вообще не существует. Они свободно разгуливают друг перед другом голышом, и пытаются вместе предположить как могут пригодиться в жизни первичные половые признаки.

Комедийный характер пьесы Курочкина на самом деле несет в себе больше, чем просто развлечение. Сквозь призму незабываемых ироничных диалогов, герои проговаривают серьезные и почти философские вещи. Скажем, по одной из версий секс, любовь и вообще всякое влечение между полами пропало в результате развития феминизма и запрета на эксплуатирование эротических образов в рекламе. Драматург, конечно, позволил себе художественное преувеличение, но кто знает, к чему приведет культ наготы в будущем?

Спектакль располагает к скабрезной критике так, как ни одна другая саратовская постановка. Кроме абсолютно обнаженных актеров, которых, к слову, фотографировать категорически запрещается, в спектакль включена демонстрация пикантного хоум-видео, и предельно откровенные диалоги.

При всем этом, в произведении "18 +" пошлости не наблюдается. На ум сразу же приходят другие саратовские постановки, где у героинь неожиданно обнажается грудь, но выглядит это настолько неуместным и наигранным, что память предательски записывает на "флешку" лишь этот отталкивающий момент.

Секрет, видимо, в искрометном юморе. Ведь голые ягодицы куда актуальнее в комедии, чем в драме. Или, может быть, все дело в том, что идя на спектакль для взрослых, сами "взрослые" могут себе представить, чего можно ожидать.

Впрочем, работа Курочкина, Угарова и саратовских актеров все же создает двойственное впечатление. Она, как и все, что относится к современному искусству требует умения воспринять что-то новое, идущее вразрез с привычной классикой.

Это как консервная банка прибитая к холсту. Круто или нет? Скажешь, что круто, а потом будешь блуждать в поиске причин крутости, а открыто признаешь бездарным, так тебя сразу же назовут черствым консерватором. Хотя самокопание, вызванное культурным шоком, еще, кажется, никому не мешало.