Татьяна Устинова: самое трудное - это писать боевые и любовные сцены

Приятно и почетно ли быть в России писателем?

- Отношение к пишущей братии в России, особенно, со времен Ивана Грозного, когда там за какую-то богохульную писанину людям отрубали головы и ссылали в Сибирь, хотя нет ничего опасного в писании, но у нас какие-то вот именно здесь свои, другие, особенные отношения и к пишущим, и с пишущими. Ничего не изменилось и сейчас. В российской системе координат, на русском языке пишущий человек - это все-таки особый такой человек. Это отношение чувствуется, я знаю, что оно есть.

Как вы относитесь к мату в литературе?
- Для того, чтобы выразить свою мысль или какую-то экспрессию каким-нибудь словом, состоящим из трех или больше букв, сейчас уже не нужно никакого гражданского мужества, понимаете. Это чепуха. Я точно знаю, что язык этот нелитературный очень беден, просто фатально беден, он очень упрощает любой вопрос, сводя его к совершенно креветочному такому, понимаете. Я не люблю такую литературу. Мне кажется, что ничего особенного в ней нет. Все эти слова нам известны с подросткового возраста, точно уж. И что-то новое искать, допустим, в том, как они написаны, никакого смысла не имеет. Мы все знаем, как они написаны и тоже никакой палитры чувств они не передают. Провокационные книги другого рода, наверное, хороши. Другое дело, что я очень не люблю маргинальную литературу и я решительно не знаю, что с ней делать, хотя я признаю прекрасно, так же, как и за всеми другими видами искусства, право на ее существование. Как всегда, мне нравится цитировать своего любимого Льва Толстого, у него есть тоже такой его любимый герой Константин Левин, у которого спрашивали, а как же слияние сословий? На здоровье, - говорил Константин, - кому нравится сливаться, пусть сливаются, мне не нравится. Вот мне не нравится маргинальная литература. Кому нравится - ради бога.

Раньше читатели не знали, как выглядит писатель, каков его голос. Сейчас всех писателей можно увидеть по ТВ, они стали медийными лицами. Не разрушилось ли некое очарование и загадочность общения писатель-читатель через книги?
- А то, что писатель стал медийным лицом, нормально совершенно, если это не противоречит его природе. То есть, люди же все разные. Есть люди схимники, отшельники и их невозможно выволочь ни под какую камеру и ни на какой божий свет. И не нужно. А есть люди вроде меня - мне кажется, я родилась на телевидении, в смысле, я пришла работать на телевидение достаточно давно, сразу после института. Мне страшно нравится вся эта история - свет, камеры, кабели, наушники, микрофоны… Для меня лучше ничего не надо, я люблю в это играть, поэтому я в это и играю. То, что писатель становится медийным лицом поневоле, в этом есть развитие ремесла, профессии. Потому что, для того, чтобы тебя читали, ты должен чем-то заинтересовать людей. Ну, куда деваться, ну, такой сейчас выбор, такой сейчас сонм различных имен, ну, такое количество названий присутствует в любой литературе, начиная от научно-технической и фантастики и заканчивая романами и эпопеями, что, разумеется, читателю лучше бы всего сказать - кто ты есть на самом деле и есть ли у тебя что-то в голове, тогда он, может, заинтересуется и прочитает. Ничего плохого в этом нет. То, что медийные лица идут в литературу - это иногда смешно, а иногда и классно.

То есть, можно вместе повеселиться над этим классом?
- Или повеселиться над классом, или прослезиться над его жизненными трудностями. Мне очень нравятся барышни, пишущие… Причем, знаю ведь, что врут, собаки, потому что я знаю барышень этих… Во-первых, они мои ровесницы - то есть, им всем скоро 70. Во-вторых, они живут какой-то совершенно обыкновенной жизнью. Но как только я начинаю читать их пособия - как выйти замуж, как стать миллионершей, как научиться делать карьеру - вот тут я просто веселюсь ужасно. Потому что «моя квартира в Монако площадью в 500 кв.м. всегда чисто убрана, потому что с утра приходит горничная, после обеда домработница и каждый день мне дверь открывает лакей» - а я ее знаю, понимаете? Я всех призываю - особенно молодых и неокрепших умами - не верьте ни одному слову! Никаких квартир в Монако у вас никогда не будет, если вы не научитесь одному - трудиться! Нет, можно, конечно, украсть! Украл - выпил - в тюрьму! Но то, что вам, прекрасные барышни, некий мужчина за то, что вы прекрасны, поднесет квартиру, шофера, лакея и "Бентли" - это наглое, неприкрытое, гадкое вранье, так не бывает.

Как же вы успеваете писать, если так активно снимаетесь на телевидении?
- Любая суета мешает писать. Уж метания по телевизионным каналам-то - точно. Мешает - в смысле время отнимает, силы отнимает, эмоции отнимает. Но я ничего не могу с собой поделать, я без этого не могу жить. Возможно, есть люди, которые в этом не могут жить. Для меня, видимо, потому, что я недостаточно талантлива, для меня писательство - труд тяжелый. Я очень быстро придумываю, но потом, чтобы это записать так, чтобы это было без повторений, не пошло, а смешно, грустно, чтобы человек, может быть, когда-то захохотал или заплакал над моим текстом, для этого я прикладываю очень много усилий. Возможно и, скорее всего, есть люди, которые делают это легко, - ну, они более талантливы. Я, к сожалению, не умею. А самое трудно - это писать боевые сцены, то есть, где что-то происходит - человек стреляет, убегает, кого-то спасает - потому что здесь нужно писать в ритме вот этого сердца и учащенного дыхания. И опять не врать, иначе это будет какая-то пошлость. И очень трудно удаются эротические и любовные сцены. Опять же потому, что скатиться в какую-то дешевую порнографию мне бы не хотелось, а написать пособие по сексу для подростков мне тоже неинтересно, я переросла подростковый возраст и уверена, что большинство читателей тоже в этих вопросах подкованы. И написать это с эмоциональной точки зрения - потому что секс это сначала эмоции, а потом физические упражнения - вот это довольно сложно. По крайней мере, для меня.

Книги вы пишете, и много. Скажите, а читать вы любите?
- Я любила читать всегда. Мне кажется, с тех пор, как я вот себя помню, и там бабушка или мама что-то читали из книжки, я вот следила и водила носом за тем, как они читали. Я не помню того времени, когда я не умела или не любила читать. Мне кажется, что весь мир создается из книг. Понимаете, мы очень коротко живем. Очень коротко. Я не знаю, на чем стоят вот особенно мальчики, мужчины, которые не читают книг. Откуда они знают о войне, если они не воевали? О смерти, если они не умирали? О дружбе, о предательстве, об оружии, которое "прощай", если не от Хемингуэя? Кто им это рассказал? Никто? Тогда на что они способны? Ни на что? Мальчики, не читающие книг, такие обделенные и, как правило, не слишком успешные. Да и девушки тоже. И вот этот менеджер самого среднего звена, которому 23 года и он говорит - я не читаю никаких книг, потому что мне некогда - я смотрю на него и думаю: бедный ты, бедный, ты говоришь, что тебе некогда и ты делаешь карьеру и поэтому ты не читаешь книг, но ты не знаешь одного - что на первом же повороте тебя с твоей карьерой обойдет человек, который в жизни их прочитал две. А его тот, кто прочитал четыре. И ты, уважаемый, останешься внизу и даже не будешь знать, почему. А потому что ты, как писал Высоцкий, "нужных книжек в детстве не читал".

В чем секрет успеха русский писателей? Или его нет?
- Литература - это часть культуры, ничего никуда не продвигается. А это необходимо. Человек, пишущий на английском языке, априори более успешен, даже если он дебил, чем самый распрекрасный русский писатель. Ребята, я прочитала нынешним летом, месяц назад мне попалась под руки книжка братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу» - про нее все забыли. Вы знаете, это книга о научно-исследовательском институте, который занимается магией. Так я вам хочу сказать - магистры, волшебные палочки, Дамблдор, которого у Стругацких зовут Кристобаль Хунта, были придуманы за 40 лет до Джоан Роулинг. Но, к сожалению, они были написаны на русском языке и, к сожалению, права на них не купили "Уорнер Бразерс", поэтому мир ничего не знает про эту книгу, а она на самом деле великая. То, что русские авторы абсолютно не востребованы на западе, кто бы вам чего не брехал, это стопроцентная правда - мы все пишем только на русскоязычную аудиторию и эта аудитория может быть и в Америке, и в Германии, но это русскоязычная аудитория. А переводят нас очень мало и очень плохо. Мы не умеем собой заинтересовать, мы не хотим вкладывать в это время и силы, зато у нас нефть 120 долларов за баррель!

В последнее время в России модно говорить о несвободе. Вас никто не ущемляет, не мешает самовыражаться? В политику пойти не хотите?
- У нас у всех, у пишущих, есть вот эта площадка для того, чтобы мы самовыражались, помните, как в фильме "Покровские ворота": "Юноша, самовыражайтесь быстрее!", чтобы мы самовыражались на свой лад, кто как. Цензуры покамест в литературе нет. Я надеюсь, что и не будет. Тьфу-тьфу, там посмотрим, но мне бы этого не хотелось категорически. Поэтому, конечно, наличие такого могущественного инструмента, как книга, да еще тиражная, он, с одной стороны, дает тебе в руки необыкновенное оружие, с другой стороны, накладывает определенную ответственность. Мне в политику играть неинтересно, я когда-то наигралась и больше не хочу. Считаю, что политика это такая совершенная бессмыслица. Причем, безобразная бессмыслица. Я так искренне считаю. И до той поры, пока какие-то именно политические действия меня не задевают всерьез, я предпочитаю не обращать на них внимания. Если заденут - то есть, если в Москве все полосы общественного транспорта отгородят заборами - тогда, наверное, я пойду на митинг протестовать против полос общественного транспорта. Но вот политика ли это, я не знаю.

Не убивают ли литературу электронные книги? Там невозможно услышать шелест страниц, почувствовать запах… Плюс, электронные книги люди часто воруют, авторам не перепадает ни копейки.
- К электронным книгам у меня отношение просто прекрасное. Лишь бы читали, считаю я, в таком формате, в другом ли. Может быть, кому-нибудь понравится в скором будущем читать нацарапанные на бересте рукописи - будем царапать, это вопрос издательства, понимаете. Другое дело, что авторские права не урегулированы вообще нигде и никак, и ни у кого и ни с кем. Вот это, конечно, печально. Я выросла в такой системе координат, что воровать нехорошо. Я не могу пойти в магазин и спереть там колбасу, да. Поэтому мне не очень ясно, почему там можно прийти куда-то и спереть там текст или пьесу, или фильм. Мы все покупаем… Поэтому с носителем я вообще никак не конфликтую - читайте, где хотите. Другое дело, что означает ли это, что мы при этом как-то будем подворовывать, скорее всего, нет, не означает.

Похоже, вы не боитесь трудностей.
- Первое - в трудностях рождается характер. Если не скулить, а действовать, то все получится. Второе - никогда не сдавайся! И третье - счастье есть!

Вы оптимист?
- Нет, я просто умная и наблюдательная, я знаю, что каждый человек, без исключения, на самом деле, получает то, чего он хочет. Не зря об этом написаны книги. Их писал Блез Паскаль 600 лет назад, с тех пор ничего не изменилось. "Бойтесь своих желаний - дело в том, что они исполняются". Это не я сказала, это сказал кто-то из великих просветителей.