Чапаев и прямота. Борис Бабочкин стал лучшей версией комдива, но проиграл театральным бюрократам

Из Саратова с мукой и талантом

Борис Бабочкин родился 5 января 1904 года. Когда ему было 4 года, он дебютировал на сцене. Вместе со своим старшим братом Виталием они выступали на новогодних представлениях в Саратове, Покровской слободе и на станции Красный Кут, где работал на железной дороге их отец. Будущему актеру исполнилось 13, когда произошла Октябрьская революция. А уже в 15 комсомолец Борис Бабочкин служил в политотделе 4-й армии Восточного фронта. В состав этой армии входила 25-я Чапаевская дивизия.

Время было бурное и мятежное – самое то для увлеченного молодого человека. Бабочкин был озадачен успешным окончанием школы, не забывал беспрерывно митинговать, да и мысли о театре не покидали голову. Все решил случай. В бывшей гимназии Добровольского шли экзамены в драматическую студию, когда в кабинет вбежал юный Борис Андреевич. На экзамены он совсем не собирался, а просто прогуливался по городу в компании одноклассника. Одет он был неподобающе, поэтому, когда все же решился пойти к комиссии, у товарища пришлось одолжить ладно сшитый синий пиджак. Бабочкин прочел "Фею" Максима Горького, и сразу же был зачислен на старший курс.

Тогда в Саратове одновременно существовали 3 профессиональные театральные студии и огромное количество самодеятельных коллективов. На приемные экзамены записывались тясячи человек, город был необыкновенно увлечен искусством. Бабочкин попал в студию Александра Канина, известного режиссера саратовского драмтеатра.

Позже Борис Андреевич так вспоминал этот период: "Мы стремились к новому, невероятному, поэтически захватывающему. Нужно признаться, что тогда мы мало ценили свой городской театр, а это было несправедливо. Только через много лет, я понял, какая там была замечательная труппа. Чего только стоит комедия Островского "Сердце не камень", которая шла в таком составе: Смирнов, Степная, Слонов и Петров. Это был такой квартет, что боюсь, теперь он неповторим. Иван Слонов был кумиром города. Он имел такой успех, что однажды после спектакля "Мещане", где он играл Нила, овации достигли такого предела, что с галерки в партер упала девушка и разбилась насмерть".

Саратовская театральная школа тогда была одной из лучших в стране, но все же Бабочкин вскоре понял, что нужно двигаться дальше. Канин дал ему рекомендательное письмо к Владимиру Немировичу-Данченко, и молодой человек уехал в Москву. На радушный прием рассчитывать не приходилось, будущий легендарный Чапаев ехал в никуда: "От Саратова до столицы я 3 дня добирался на поезде. Вышел на площади у Павелецкого вокзала. Не знал, куда идти, где ночевать, что буду есть через 3 дня. Мое единственное богатство, пуд муки, который я вез с собой, был реквизирован на станции Тамала заградительным отрядом. Шел 1920 год, Москва голодала. На удостоверение, разрешавшее провоз муки, никто не взглянул".

Письмо, написанное Каниным, Борис Андреевич показал Немировичу-Данченко только в 1940 году, когда уже был народным артистом и обладателем ордена Ленина. Бабочкин не просто так не передал послание. Он с юности не любил поблажек и никогда не искал обходных путей, ничего не делал по знакомству.

В Москве Борис Бабочкин поступил сразу в две театральные школы — к тогдашнему кумиру всего театрального бомонда Михаилу Чехову и в студию "Молодые мастера" к Иллариону Певцову. Последнего он и выбрал в качестве учителя, хотя до конца жизни считал Чехова исключительным актером.

"Главным качеством чеховской студии были не таланты, не способности, не актерские данные, а так называемая студийность, - приводит слова Бабочкина Вячеслав Дьяконов в книге "Театральная провинция - столице". - В сущности же, все сводилось к элементарному ханжеству и подхалимству. Сам Чехов был для нас недосягаем. Он появлялся на занятиях редко и как всегда неожиданно. До сих пор я уверен в его гениальности. Его уроки были ослепительны, но в них не было никакой системы, никакой последовательности, никакой теории. Чеховым можно было восхищаться, но не учиться у него".

А вот школа Певцова полностью отвечала его запросам. Позже Бабочкин много играл со своим наставником в Ленинградском академическом театре драмы имени Пушкина, встретились они и на экране - в "Чапаеве" Певцов играл полковника Бороздина.

После выпуска из студии Борис Андреевич много работал в театрах Москвы, Костромы, Воронежа, Могилева, Самарканда. Бабочкин мог бы остаться в столице, но уехал из Москвы, чтобы как можно больше играть. За 6 лет он сыграл более 200 крупных и эпизодических ролей. Такая преданность делу и поразительная работоспособность были вознаграждены приглашением в Ленинградский театр сатиры, а в 1931 году он перешел в пушкинский драмтеатр. Привередливая и разбирающаяся в искусстве питерская публика быстро полюбила молодого актера. Бабочкину в то время было всего 26, но уровень его таланта был значительным. Уже тогда стало ясно, что актер тяготеет к героическим и масштабным образам и не приемлет рутины и штампов.

"Я пел те же песни, которые пел Чапаев"

С кинематографом у Бабочкина любви с первого взгляда не случилось. Его первой большой ролью в кино был комбат Караваев в фильме "Мятеж". Лента вышла, режиссер остался доволен актером, однако сам Борис Андреевич восторга не испытал. В немом кино актера воспринимали как натурщика, типажа, управляемого как марионетка. Все это было чуждо Бабочкину, который как раз и боролся с типажностью и иллюстративностью.

Когда кино стало звуковым, артист снялся в роли Макара Бобрика в фильме "Первый взвод". Он, наконец, нащупал собственный метод создания экранного образа, да и кинематографическая специфика перестала его смущать.

В "Чапаеве" Борис Бабочкин изначально был утвержден на роль Петьки. Съемки уже пора было начинать, но у режиссеров Георгия и Сергея Васильевых (они были однофамильцами, "братья Васильевы" - это псевдоним) не было определенности с исполнителем главной роли. Они не собирались копировать легендарного комдива, не хотели подавать его образ фотографически точно. "Мы пытались воссоздать его так, чтобы объединить в себе все типические черты, которые неотъемлемо должны были быть присущи Чапаеву", - вспоминали они позже.

Главную роль предложили Николаю Баталову, он почти сразу отказался. Тогда режиссеры увидели военачальника в Василии Ванине, много переигравшего Чапаева в театре. Однажды Бабочкин в разговоре с режиссерами увлекся и начал показывать комдива таким, каким представлял его себе. Вот как он вспоминает об этом моменте: "О том, что мне придётся играть Чапаева, я тогда и не думал. Я только уговаривал Васильевых не делать ошибки в выборе актёра на эту роль. Доказывая им негодность некоторых кандидатур, я без всякой задней мысли в качестве аргументов предъявлял Васильевым такие черты этого актёра, что они просили меня попробовать грим. Я надел шапку и наклеил усы…". Импровизация удалась на все сто, Бабочкина утвердили сразу же.

Поскольку Борис Андреевич в юности служил в той же самой армии, куда входила Чапаевская дивизия, актера часто спрашивали, видел ли он тогда Василия Чапаева. Он отвечал, что может и видел, просто не знал, что это и есть тот самый комдив. Сыграл его он настолько филигранно, что однополчане Чапаева и даже его родной сын отмечали невероятное сходство Бабочкина с военачальником, хотя документальные кадры это опровергают. Актер говорил, что ему не нужна была "творческая командировка", чтобы начать работать над ролью: "Если я не знал Чапаева, то скольких таких же или очень похожих на него командиров я знал. Я пел те же песни, которые пел Чапаев, я знал тот простой и колоритный язык, на котором тогда говорили, я умел носить папаху так, чтоб она неизвестно на чем держалась".

4 ноября 1934 года первыми зрителями фильма стали Сталин, Ворошилов, Молотов, Енукидзе и тогдашний главный советский кинобосс Шумяцкий. Когда зажегся свет, Сталин сказал Шумяцкому: "Вас можно поздравить с удачей. Здорово, умно и тактично сделано. Хороши и Чапаев, и Фурманов, и Петька. Фильм будет иметь большое воспитательное значение".

Уже меньше, чем через год Борису Бабочкину было присвоено звание Народного артиста республики. Ему был всего 31 год, и он стал самым молодым народным артистом в стране. Роль Чапаева безусловно главная роль в жизни актера, но дочь Бабочкина, Наталья Борисовна, вспоминала, что со временем отец стал тяготиться своей популярностью. Его раздражало, что для всех он и есть только комдив, что стоит войти в комнату, как все вокруг начинают шептаться "Чапаев, тот самый Чапаев …".

Но, возможно, именно эта роль спасла ему жизнь. "После 1937 года за ним постоянно ходили два человека, сменяя друг друга, - рассказала в одном из интервью Наталья Бабочкина. - Дома был приготовлен маленький чемоданчик с самыми необходимыми вещами. Помню, у нас жгли какие-то письма, бумаги. Моя мама была из аристократической семьи, но дома об этом никогда не говорили. А жили мы перед войной в Ленинграде на улице Дзержинского рядом с домом, где находилось НКВД. Квартиры в нашем подъезде почти все были опечатаны. Однажды отец обратился к одному из соглядатаев: "Не устали ходить за мной? Не надоело?" "Да ничего, Борис Андреевич, - ответил тот, - завтра все кончится, не волнуйтесь". Отец пришел домой и говорит маме: "Ну что, Катя, надо бы белье приготовить". Поэтому я думаю, что все это очень плохо кончилось бы для отца, если б "Чапаева" можно было убрать с экрана, но об этом и речи не шло".

Большой роман с Малым театром

Борис Бабочкин сыграл в 22-х кинолентах, 7 фильмов поставил как режиссер, но все же главной страстью в его жизни оставался театр. В конце 1930-х он совершил то, что позже назовет самой большой ошибкой в своей жизни – уехал из театрального Ленинграда в Москву. В столице актер и режиссер переходил из театра в театр, и практически в каждом его поджидали подковерные интриги и беспощадная критика. В своем дневнике он так описал этот период жизни: "Моя будущая книга, в сущности, должна быть рассказом о том, как ликвидировалось постепенно все талантливое в театре, как его завоевывала посредственность и бездарность". 
Почти 10 лет он работал в труппе театра имени Евгения Вахтангова, после чего перешел в Малый театр, где директором тогда был Михаил Царев. В Ленинграде они дружили домами, однако в Москве Царев сторонился Бабочкина. Директор имел неоднозначную репутацию. Считалось, что именно после его статьи был посажен в тюрьму Всеволод Мейерхольд. Однажды Бабочкин не увидел в репертуарном плане своего спектакля, и принял решение уйти из театра.
В 1950-м Борис Андреевич возглавляет московский драмтеатр имени Пушкина. Здесь он было решился иногда не гнушаться постановкой проходных спектаклей, но не смог долго работать в таком формате, и начал готовить спектакль "Тени" по Салтыкову-Щедрину. Премьеру с Бабочкиным в роли Клаверова ждал грандиозный успех у публики, но в прессе на театр все равно обрушилась критика. "Я разделал своего героя как кильку, вложив в него всю ненависть к бюрократии и чиновничеству", – писал об этой роли в дневнике Борис Андреевич. Бабочкина сняли с должности главного режиссера, затаскали по парткомах и горкомах, с сердечным приступом он угодил в больницу.
Следующие 3 года легендарный киношный Чапаев, самый молодой народный артист страны, любимец публики Борис Бабочкин провел в качестве безработного. Год он прожил в Болгарии, где поставил на сцене одного из театров несколько спектаклей, но в основном перебивался случайными заработками, писал статьи и давал редкие концерты.

В конце концов измученный артист напросился на встречу к могущественному министру культуры СССР Екатерине Фурцевой. Это далось Бабочкину нелегко, пришлось забыть о своих принципах. Фурцева сразу же распорядилась о возвращении Бабочкина в Малый театр, но снова между искусством и мастером встает Михаил Царев. Мэтр принимается за режиссуру постановки "Иванов", но, наученный прошлым горьким опытом, решает, что спектакль удастся выпустить только в том случае, если в нем будет лично заинтересован Царев. Бабочкин предложил Цареву играть в спектакле, тот согласился. После премьеры с директором в главной роли в спектакль ввелся сам Бабочкин.

"Иванов" занял почетное место в афише Малого, но интриги не оставили Бориса Андреевича. Чтобы избежать срывов репертуарных планов и скандалов, нужно было периодически просить и заискивать, чего Бабочкин не переносил. Он был резким, не юлил, ходил в высшие инстанции. В ответ Царев попросил Михаила Жарова, сыгравшего в "Иванове" одну из главных ролей, помочь образумить Бабочкина. Из этой попытки ожидаемо ничего не вышло. Очередной спектакль, выбранный режиссером для постановки, был объявлен внеплановым, и Борис Бабочкин ушел из Малого театра во второй раз. Решение было на всякий случай согласовано с Фурцевой.

"Прошло меньше двух сезонов с тех пор, как я ушел из театра, - написал он в дневнике. - А я уже никому не нужен. Я в полном вакууме, в одиночестве. Положение мое более, чем грустное. Оно опасное, и не тем даже, что я на старости лет остался снова без театра. И не потому, сердце мое чует, что не работать мне, по-видимому, и в кино. Беда в том, что я попал в состояние полной и непоправимой апатии. Я лежу, сплю, молчу, жду телефонных звонков, а их нет". 
Есть там строчки и о Малом театре. Борис Андреевич думал, что, по всей видимости, не вернется в театр, так как "уже стар, чтобы переделывать себя, и уже стар, чтобы переделывать театр". И все-таки он в третий раз поступил на работу в Малый. В этот последний "заход" Бабочкин поставил спектакли "Достигаев и другие", "Грозу" и "Фальшивую монету". 
Ни своим ученикам, ни коллегам Бабочкин не прощал неуважения к профессии, небрежности в речи, неточно выученных реплик. При всей своей популярности и большом количестве регалий он оставался очень простым и по-юношески увлекающимся человеком, умел искренне радоваться успехам друзей и сопереживать их бедам.

***

В 1975-м Борис Бабочкин начал репетировать "Чайку", но премьера не состоялась. 17 июля 1975 года у актера и режиссера остановилось сердце. Он вел машину, и почувствовал себя плохо. Успел остановиться, на то, чтобы принять лекарство, сил уже не хватило. Символично, что случилось недалеко от Малого театра. Недалеко от места, которое принесло Борису Бабочкину много радостей и много печали.