Геолог о строительстве в оползневых зонах: "Ничего людей не останавливает"

"Первые оползни начались в феврале"

Почему этой весной и в начале лета оползни начали активное движение на территории старого Саратова и на новых городских территориях?

А.Х.
- Дело в том, что оползни всегда активизируются весной, в период снеготаянии, паводка, прогревания склонов. Они не могут активизироваться осенью, когда мало воды. Обязательные условия оползня – это склон и вода. Что касается именно этого года, то прошедшая зима была морозной, но снега выпало мало. Образовалась большая зона промерзания. Поэтому первые оползни совершенно неожиданно начались в Саратове в феврале, когда появилось солнце и при определенной экспозиции стало греть склоны. Это было в районе турбазы "Хуторок" и в поселке Зональный. Но сказать, что в этом году оползни активизировались больше, чем всегда, точно нельзя.

В.С.
- Мы наблюдаем за оползнем в Зональном много лет. У меня несколько дипломников сделали работы на основе этих материалов. Мы застали перевернутые дома, одна дача оказалась целиком в Волге. Этот процесс идет постоянно. Просто в такой-то момент он активизируется на большей территории.

А.Х.
- И на той территории, где живут люди. О том, как сползают участки, где не живут люди, мы ничего не слышим. А оползни как шли, так и идут.

Фото СарБК

А в других районах области тоже наблюдаются такие процессы?

А.Х.
- Когда мы говорим о гравитационном процессе, связанным со склоном, то для нас первичными являются крутые берега Волги. Есть оползни и на Хопре, и на Медведице. Они менее значимы, потому что эти участки не заселены людьми. Там оползни возникают время от времени. Проходит и сопряженный процесс – так называемая переработка берегов, когда река «подъедает» берег. Происходит отваливание части суши, появляется мель… Это очень близкие процессы. Волга в переработке берегов тоже участвует. Мы можем наблюдать это и в Саратове. А в левобережье ни о каких оползнях речи быть не может, потому что там нет амплитуды высот.

В 2007 году наше издание рассказывало об обновленной карте оползневой опасности, которая была составлена на факультете геологии. Она обновлялась позже? 

А.Х.
- Наблюдение на опасными геологическими процессами велись всегда. Когда-то мы просто наблюдали и фиксировали. В середине 50-х годов прошлого века был создан Центр мониторинга геологической среды, который в зависимости от региона занимается разными вопросами. Для Саратова характерны оползневые явления, переработка берегов. Если мы сдвинемся на север, возьмем Нижегородскую область, там оползни стоят на пятом месте, а самым проблемным вопросом является карст. Поэтому говорить о том, что какие-то карты вновь составляются… Они постоянно обновляются, можете в этом не сомневаться. А какие-то неожиданности происходят только в связи с деятельностью человека. Еще в середине прошлого века были выделены оползнеопасные зоны и на них было запрещено капитальное строительство. Но время изменилось. Человек приходит в соответствующие структуры и горит, а я хочу здесь жить. И нынешняя картина говорит о том, что этот вопрос ему, как правило, удается решать.

Вероятно, у вас есть множество примеров безудержного желания людей жить на склоне, несмотря ни на что. 

А.Х.
- У моего знакомого дача в поселке Хмелевка, в четвертом ряду от Волги. Она пока не упала, но сдвинулась. Он спрашивает: "Она съедет?" Я ему отвечаю: "Обязательно съедет". Дело в том, что оползень будет двигаться до тех пор, пока склон не выположится, то есть не станет более пологим и не достигнет естественного угла откоса. Хотим мы этого или не хотим. У каждой породы величина этого угла своя. Эти величины не сильно отличаются, но имеют разное значение. Так вот, дальше от этих дач начинается склон, который не так давно был застроен. Кто разрешил? Нам говорят - муниципалитет, потому что земля является муниципальной. Я видел, как вниз сползла частная вертолетная площадка. Теперь она стоит вертикально. Люди радостно получали эту землю, зная, что этот склон ползет. Они все равно строили бассейны, круглосуточно поливали газоны. Этот склон съехал, но в ста метрах продолжается стройка. Ничего людей не останавливает.

Фото СарБК

И в дачных поселках теперь возводят капитальные дома для постоянного проживания.

В.С.
- Дачные участки от Затона до Пристанного распределялись в 50-е годы, когда было жесточайшее ограничение по этажности. Тогда строились "избушки на курьих ножках". Никто не предполагал, что там будут проживать постоянно и коммуникации туда особенно не тянули. А сегодня те домишки сносят и строят башни на участках в четыре сотки. Теперь плотность строений на единицу длины береговой полосы, которая ползет, колоссальная. Если посмотреть с Соколовой горы в сторону СНТ "Пчелка" и Зонального поселка, мы увидим сплошные крыши. Стоят каменные, бетонные дома. А один в устье Лоханного оврага построил трехэтажный дом. Он ползет. Так хозяин еще и обвязку сделал бетонную. И это на старых оползневых телах.

Мы говорили, что основной нагрузкой для оползневых участков является вода.

А.Х.
- Мой знакомый попросил посмотреть его дом в коттеджном поселке "Сосенки". Дом пока стоит, но соседний уже съехал. Причем уступ составляет метров двенадцать. Я спрашиваю: "Что-нибудь изменилось перед тем, как соседний дом сполз?" Он отвечает: "Мы воду в прошлом году провели". Стал разбираться и убедился, что оползень связан именно с этим. Колодец оказался заполненным водой.

В.С.
- Дачники с помощью насосных станций гонят воду на склон, чтобы поливать огурцы и помидоры. Уливают их на неделю вперед. Растения возьмут столько, сколько им надо, а куда излишки? Часть испарится, а остальное станет нагрузкой для склона. Мало того, что водоносные горизонты имеют на оползнеопасных территориях естественную позицию, они заложены геологией, так мы на этом неустойчивом склоне еще добавляем воды.

Фото СарБК

А как это выглядит в теории?

А.Х. 
- Я добавлю, что владельцы этих участков еще строят бассейны. Они их наполняют водой, потом ее сливают. Тем самым, изменяют уровень подземных вод, поднимают его. В результате увеличивается масса склона и нарушается его устойчивость. К этому же приводит и примитивная канализация, которую, как правило, устраивают на таких участках.

"Геологов слушают в последнюю очередь"

Известно, что от оползней можно защититься. Эти меры применяются в Саратове?

В.С. 
- Инженерно-технические решения в оползнеопасных зонах известны. Они решают главную задачу - отведение воды. Еще во времена Сталина в Увеке были заложены дренажные тоннели. Они обеспечивают устойчивость железнодорожного полотна.

А.Х.
- Кстати, РЖД сбросило эти тоннели со своего баланса.

В.С.
- Только до следующего момента. Потом возьмут обратно.

А еще примеры есть?

С.В. 
- На Соколовой горе, там, где сейчас Парк Победы, до 1967 года был крутой склон. А затем его террасировали, на каждой ступени выложили бетонные лотки и соединили их водоводом. То есть весь сток сконцентрировали в лоток. И в третью очередь, высадили деревья и кустарники, которые выбирают воду и укрепляют корнями склон.

А.Х.
- В районе Стрелки в зоне старого оползня не выполаживали склон, а нарезали борозды, сделали ступени и посадили растения.

А есть более поздние подобные проекты?

А.Х.
- На том склоне Соколовой горы, который смотрит на Волгу, первый раз за 50 лет, а то и больше, отремонтировали противооползневые сооружения.

В Саратове, наверняка, есть и другие примеры, когда к инженерным сооружениям относятся, как к пережиткам прошлого, и абсолютно лишним мерам. 

А.Х.
- У нас по Шелковичной на территории бывших водозаборных сооружений, ее всегда называли "Сеноманом", построили новый жилой микрорайон. С помощью этого водозаборного комплекса мы дренировали Лысогорский массив, сюда поступала вода со склонов в виде родников и подавалась в Заводской район. В результате мы защищали железнодорожное полотно от подтоплений и наводнений. Потом сказали, что все это не интересно и бросили по улице Чернышевского ветку "Водоканала" на Комсомольский поселок. А сейчас у людей, которые живут ниже в более ранних пятиэтажках, поднялась вода в подвалах, появились комары. Жители этих домов носят пробы, хотят трубу найти. Но исследования показывают, что это вода не от "Водоканала". А этой трубы и не может быть, потому идет естественный подъем уровня воды. Мы в конце концов убедимся в необходимости каких-то решений на этой территории. Но все это говорит о том, что мы очень неразумны.

В.С. 
- Геологов слушают в последнюю очередь или не слушают совсем.

Фото СарБК

А еще какие участки вас тревожат?

А.Х. 
- Недавно мне позвонила общественница, как она представилась, из Усть-Курдюма и рассказала, что у них "вдруг появились оползни". Конечно, не вдруг. Там когда-то были проведены противооползневые мероприятия, но сейчас на этом месте начали что-то строить. Она из-за этого всполошилась и в общем-то резонно.

И нынешние оползни тоже требуют инженерных решений?

В.С. 
- Я осенью водил "юных геологов" в СНТ "Пчелка".  К нам вышли дачники и спрашивают: "Что нам делать?" Я говорю: "Вас надо отсюда отселить, все дачи разобрать, сделать террасирование склона, то есть разгрузить массу и, если вы захотите, вернуть вас снова". Это единственный выход, но масштаб работ очень и очень внушительный. На сегодняшний день, с застройкой, это тема является нерешаемой.

Фото СарБК

"В губернии просыпается вулкан"

Наверное, вы задумываетесь над вопросом о том, надо ли человеку бороться с природой?

А.Х.
- С подобными процессами надо бороться, но борьба человека с природой краткосрочна. Мы можем побороть ее сиюсекундно, но мы должны об этом помнить. Один из ярких примеров - Энгельс. Когда мы наполняли водохранилище, Энгельс оказался по отметкам ниже уровня Волги. В то время была построена защитная дамба и создана служба, которая перекачивает воду обратно в Волгу. Не дай бог, она остановится по какой-то причине. Тогда центральная часть Энгельса будет затоплена за короткое время. То есть мы победили, но ситуация должна быть всегда контролируема. На самом деле, мы побаиваемся любых активных проявлений природы - землетрясений, извержений, вулканов, оползней, затоплений и правильно делаем. Потому что быстро реагировать у нас не получается.

Про контроль. Появились ли в распоряжении геологов какие-то технические средства, которые помогают следить за процессом?

А.Х.
- Появилась аппаратная база, которая дает возможность быстро диагностировать, более точно определять подвижки. Раньше это делалось с помощью фотограмметрии. В течение какого-то времени снимали реперы, а потом анализировали изображение. А сейчас это делается мгновенно с помощью сканеров, мы активно применяем квадракоптеры. При этом прогнозы о поведении оползня по-прежнему невозможны.

Фото СарБК

А что мы можем определить?  

А.Х.
- Первую стадию - появление заколов, трещин отрыва наверху. Если они появились, надо внимательно к этому отнестись. Но они не означают, что оползень съедет завтра или через месяц. Когда мы говорим о геологической среде, то имеем в виду четыре компонента - это сама порода, вода и газы, которые находятся в этой породе, и биота. При этом никакой из этих факторов не приоритетен. В каких-то условиях начинает преобладать один фактор, потом - другой.

В.С.
- Мы можем говорить о тенденциях. Если режим осадков, обводненность высокая, мы говорим о большей вероятности схождения оползня. Если климатические показатели осадков, обводненность низкая, то прогнозируем более или менее стабильную ситуацию. Но здесь присутствует отложенный эффект. Если у вас сегодня выпало много осадков, это не значит, что завтра поползет. Это может произойти через год, через два. Геологическая среда с одной стороны инертна, а с другой, события могут произойти мгновенно.

Саратовские геологи проявляют интерес к истории оползневых процессов и наблюдений за ними. Какие факты об этом вас удивили?

В.С.
- Тема оползней всегда была актуальна в Саратове, это было огромным событием. Есть стереофотография оползня, сделанная в январе 1903 года. Меня поразило, что человек нес два короба, чтобы поставить их под определенным углом и сделать объемные снимки.

А чуть раньше, в 1902 году сошел грандиозный оползень в Хвалынском уезде. Дело в том, что в местных глинах есть прослой с содержанием битума. Когда горная масса поехала, они загорелись и задымились. Эта огромная масса коптила и источала запах. Поэтому одна газета писала, что в губернии посыпается вулкан, другая о том, что это наказание за наш грехи и это отрывается преисподняя. Было это в деревне Агрофеновке. Сейчас ее уже нет и найти это место уже невозможно. 

Очень любопытно. Спасибо за интервью!