Декларацией по коррупции. За кадром формальных отчетов

И три хороших автомобиля
Вопрос после прочтения выложенного на обозрение обширного потока имущественных деклараций сановных госслужащих возникает, в общем-то, вполне закономерный: ну, и кому все это надо? Губернатор Саратовской области Павел Ипатов за год заработал 4 млн. рублей, его супруга, работающая в должности заместителя областного министра культуры – 1,9 млн., и здесь предполагается, что ни у кого вроде и не должно возникнуть сомнений, что это – честные заработки в виде годовых зарплат высокопоставленных госслужащих, которые, как всем также известно, в существенные разы больше среднестатистических областных. Другие источники доходов, кроме зарплат, не указываются. Без учета остаются депозиты, вознаграждения и дивиденды по акциям. Суммы на банковских счетах также не задекларированы, равно как и количество счетов. Из недвижимости указаны несколько земельных и садовых участков, несколько квартир и парочка жилых домов площадью 750 кв. метров. Супруга губернатора задекларировала также три очень приличных автомобиля, губернатор указал, что у него лично никаких машин нет. Интерес публики к зарубежной недвижимости губернатора остался в принципе без внимания. Что, с учетом совсем недавних публикаций в местной прессе о личном участии губернатора и членов его семьи в курортном гостиничном бизнесе, выглядит не совсем логично. В том смысле, что следовало бы или опровергнуть, или подтвердить. А поскольку ни того, ни другого не произошло, в общественном мнении так и осталось сомнение в том, что губернаторская чета честно и беспристрастно задекларировала все свои активы.
Но, с другой стороны, укажет ли в декларации губернатор приписываемые ему виноградники на юге Франции и гостиничные комплексы в Абхазии, не укажет ли, какая разница? Хотя, с точки зрения, допустим, исторической справедливости, разница, конечно, есть: если при декларировании всего вышеперечисленного имущества идентично декларируются все доходы и источники финансирования – это одно; а если дорогостоящее имущество декларируется, а источники доходов – нет, это совсем другое. Потому что в последнем случае наверняка возникают некие мысли о некоей коррупционной составляющей. А в связи с тем, что интерес к коррупции в обществе и государстве неуклонно растет, податели деклараций в подавляющем большинстве предпочитают не ходить по минному полю и не испытывать судьбу. То есть, не исключено, самое дорогостоящее имущество высокопоставленные чиновники не указывают, потому что не могут подтвердить законность его приобретения на законно, скажем так, полученные деньги.
Но, в принципе, есть и другой путь: просто и безапелляционно не указывать происхождение своих доходов. И как раз вот этот путь подателями деклараций практикуется почти на сто процентов. То есть сведений об источниках доходов нет практически не в одной из поданных деклараций. И это как бы стало нормой: нет и нет, а на нет и суда нет. Так что если кому интересно, на какие, собственно, деньги нигде не работающая ранее супруга губернатора Наталья Ипатова приобрела мерседес, БМВ и Лексус, задекларированные как ее личная собственность, равно как два земельных участка площадью 4 тыс. кв. метров, два садовых участка площадью 2 тыс. кв. метров, жилой дом площадью 754 кв. метра и две квартиры по 300 кв. метров, то есть подозрение, что интерес так и останется без удовлетворения. Потому что, повторим, источники доходов декларировать как-то не принято, в связи с чем ни правоохранительные органы, ни налоговые службы интереса к этой проблеме тоже не проявляют. Так что по большому счету имущественные декларации чиновников не играют существенной роли, в том числе и в борьбе с коррупцией, ради чего они, собственно, и затевались.

Пятница, тринадцатое
Губернатор Павел Ипатов с супругой, кстати, предъявили на публику декларации в самый последний день срока, отведенного на это публичное мероприятие – в пятницу, 13 мая. Что тоже о чем-то говорит. Не исключено, в первую очередь о том, что мероприятие это воспринимается губернатором не более чем формальность, тяготы которой в силу осознанной необходимости (президент обязывает это делать!) предстоит все-таки взвалить на себя. Так что формально эта «осознанная необходимость» и исполнена. Но придираться к этому, повторим, все равно никто не будет. Во-первых, в нашем законодательном поле нет для этого никаких оснований. Нет, например, в Уголовном кодексе РФ статьи «Незаконное обогащение», а значит, нет ответственности за незаконное получение доходов, равно как нет законодательного определения «незаконных доходов». Во-вторых, форма декларации в том же законодательном поле никак не определена; то есть она вообще произвольна, в связи с чем и трансформировалась в удобный для подателей деклараций формат, не предусматривающий выставление на обозрение «неудобных» доходов и имущества. В-третьих, и это самое болезненное, общественное мнение реагирует на обозрение декларации столь же формально, как и сами их податели: никто, как правило, не допытывается о происхождении сумм, на которые закупается то или иное имущество, равно как никто особо не удивляется и самим суммам, выглядящим порой непомерно статусу подателя декларации. Так, например, когда депутат Государственной думы Николай Панков опубликовал свою декларацию (первый, кстати, из местных деятелей), он указал денежные суммы, расположенные на его банковских счетах (единственный, кстати, кто это сделал), и вопрос тут, собственно, возник сразу же: как же быстро депутат Панков скопил себе многомиллионное состояние, и интересно, за счет чего? Известно, что зарплата депутата ГД не маленькая, но не настолько же. Известно, что депутат Панков раньше был депутатом Саратовской областной думы, но не настолько же он много получал, пусть и работая на освобожденной основе, чтобы на его личные счета регулярно «капали» миллионы рублей. Так что, в отсутствие интереса к этой теме прокуратуры, запрос от избирателей о законности происхождения своих доходов Николай Панков явно заслужил. Но ведь нет такого запроса. И есть подозрение, что так и не будет. Как не будут чиновники указывать количество своих банковских счетов и суммы денежных средств на них – потому что, понятно, вопросы могут возникнуть сразу же. Что, в общем-то, еще раз подтверждает абсолютный формализм всей этой декларационной эпопеи. Кстати, позже была опубликована повторная декларация Николая Панкова, уже без информации о счетах в банке.
Президент Дмитрий Медведев о чем-то таком, похоже, уже догадывается. Так, в январе этого года на заседании Совета по противодействию коррупции, когда зашла речь о некоей коррупционной составляющей в доходах чиновников, лично Дмитрий Анатольевич смог вспомнить только один случай, когда чиновник был наказан за недостоверные сведения в декларации. После этих воспоминаний президент поручил генпрокуратуре и налоговым службам проверить до 1 апреля 2011 года достоверность всех декларационных сведений. Что интересно, прокуратура, в частности прокуратура Саратовской области, поручение президента восприняла реально и проверкой занялась. В связи с чем однажды в марте на сайте облпрокуратуры появилась информация о том, что в окружении саратовского губернатора выявлены-таки податели недостоверных сведений о своем имуществе. Фамилии, правда, не разглашались, зато указывались должности – два заместителя председателя правительства и несколько министров. То есть примерно с полдюжины недостоверных деклараций только на вскидку были тут же обнаружены. Но, похоже, без последствий. Это было видно уже по тому, что в апреле-мае все зампреды правительства все как один отчитались с декларациями, причем без объяснений, устранили ли они выявленные прокуратурой недоразумения. То же касается и министров, кроме разве что уволившегося по собственному желанию министра промышленности Кирилла Горшенина. Декларации, кстати, у всех получились идентичными и читать их попросту скучно. Годовой доход в виде зарплаты, недвижимость в виде земельных и садовых участков, домов и квартир, у некоторых машины есть, у некоторых – нет, в общем, никакой фантазии.

Общество инертно, уголовное право бессильно
А в целом, судя по декларациям, доходы и имущественные накопления чиновников мало разнятся. Ну, разве что за небольшим исключением: например, зампред правительства Алексей Щербаков указал наличие у него автомобиля старинной модели «Запорожец». Впрочем, он, наверное, коллекционер, поскольку указал в декларации наличие у него 11 автомобилей, большинство из которых, похоже, раритеты. Доход зампреда при этом едва превысил 3 млн. рублей. Зато руководитель аппарата губернатора Павел Лысов сообщил, что у него есть квартира в Испании, и это единственный чиновник, который решился указать наличие недвижимости за рубежом. Самую большую годовую зарплату указал носитель загадочной должности «представителя губернии в Москве» Александр Жандаров – порядка 5 млн. рублей; в собственности, впрочем, все то же: земельные участки, дом, квартира. Доходы вице-губернатора Александра Бабичева составили 3,7 млн. рублей, и сюда, очевидно, вошла полученная им из резервного фонда премия в сумме 500 тысяч рублей, но об этом вице-губернатор, естественно, не обмолвился. В собственности у него земельный участок и квартира, машины нет, доход у супруги скромный – 164 тыс. рублей. Наличие гаража при отсутствии автомобиля указал зампред по аграрному сектору Сергей Горбунов; еще у него в собственности три земельных участка, два нежилых помещения и одна квартира. Годовой доход – 2,6 млн. рублей. Зато у его супруги два автомобиля, три квартиры, дом, земельный участок и шесть «хозпостроек». И так далее, говорим же: все декларации однообразны, весьма скучны, и, скорее всего, не совпадают с реальным положением дел. Как, впрочем, и любое заформализованное мероприятие, когда декларируется одно, а на деле происходит совсем другое.
Интереснее, может, будет через год, когда в силу вступит закон, обязывающий чиновников отчитываться не только о доходах, но и о расходах. За разработку такого закона премьер Владимир Путин обязал отвечать вице-премьера, руководителя аппарата правительства Вячеслава Володина. Правда, конкретные сроки Путин ему не указал, но предполагается, что такой закон должен вступить в силу накануне президентских выборов. То, что работа над законопроектом уже началась, подтверждает интерес к нему со стороны депутатов Госдумы. Идею насчет необходимости такого закона премьер Путин высказал в марте этого года в Брянске на конференции партии «Единая Россия». «Чтобы чиновник, приходящий во власть, был прозрачен, есть идея предъявлять не только доходы, но и расходы», - так и сказал Владимир Владимирович. В Госдуме тут же с воодушевлением отозвались, причем в более широком формате: «Чиновники должны предъявлять не только покупки и недвижимость, но обязаны декларировать все расходы по категориям, например, «питание», «отпуск», «крупные и некрупные покупки». Такое мнение донеслось из Нижней палаты, которое тут же оспорила Верхняя, в лице сенатора Александра Починка, в прошлом возглавлявшего Федеральную налоговую службу. То есть Починок знал, о чем говорил. Сказал же он вот что: «Такой закон не станет антикоррупционной панацеей, поскольку на практике очень сложно проверить соответствие расходов и доходов». Он же, в частности, сослался на уже бывший когда-то закон «О государственном контроле за соответствием крупных расходов на потребление фактически получаемых физическими лицами доходам», в разработке которого тот же Починок принимал участие.
Закон, кстати, в 1997 году был принят Госдумой, но так и не заработал, поскольку та же Госдума практически воспрепятствовала его действию: вначале его вступление в силу было отложено на несколько лет, а затем он был признан утратившим силу. Не исключено, что энтузиазм нынешней Госдумы в итоге выльется в такое же тихое сопротивление, и предлагаемый самим Путиным закон, даже если и будет под руководством Володина разработан и в дальнейшем принят Госдумой, на практике он получит тот же полный саботаж, что его 14-летней давности аналог. Вообще-то, как считают некоторые известные специалисты по коррупции, в частности, Алексей Кабанов, с чиновников можно будет спрашивать соответствие доходов и расходов только в том случае, если в Уголовном кодексе появится статья об уголовной ответственности за незаконное обогащение. Кроме того, значительную роль могло бы сыграть более заинтересованное общественное мнение в отношении имущественных деклараций чиновников, которые вызывают сомнение у общественности. Но пока общественность по сути инертна, а уголовное право бессильно, подавляющее количество деклараций будет выглядеть не более чем лапша на уши обществу. И так будет до тех пор, пока общество будет эту лапшу потреблять. То есть коррупционная составляющая в доходах госслужащих, которым по сути некого бояться в своей стране, учету по-прежнему подлежать не будет, и никакие декларации ни на шаг не продвинут борьбу с коррупцией вперед.